До Франциска монахи привыкли только возбуждать благочестивую злобу христиан против неверных и посылать толпы крестоносцев на истребление магометан. Идти к ним с проповедью мира и с Евангелием в руках в эпоху крестовых походов значило стать выше страстей своего века. Кроме того, обращением неверных в христианство, он хотел положить конец крестовым походам — завершить и прекратить их, но не силой, а словом, не материально, но духовно.
Он считал, что лучше создавать христиан, чем убивать мусульман. Если бы ислам обратили в христианство, мир стал бы более единым. Во всяком случае, многих войн просто бы не было. Первую попытку пробраться в Сирию Франциск предпринял уже на шестой год после своего обращения, т. е. в 1212 г. Но встречные ветры прибили его корабль к восточному берегу Адриатического моря, и так как там не нашлось другого корабля, направлявшегося в Сирию, то Франциску пришлось вернуться в Анкону. После этого Франциск задумал обратить в христианство повелителя Марокко и для этой цели отправился в Испанию, но постигшая его болезнь заставила снова вернуться.
Наконец, через двенадцать лет после начала своей деятельности ему удалось осуществить свое намерение и предстать перед лицом сарацинского султана.Главной целью крестового похода в то время была Дамиета в Египте. Целый год город осаждали христиане, мусульмане же яростно оборонялись. Туда и направились брат Франциск вместе с братом Иллюминато. Прибыли они туда в августе, когда крестоносцев, пытавшихся приступом взять крепость, с многочисленными потерями отбросило сарацинское войско, под предводительством двух отважных и ловких полководцев — Мелек-эль-Камела, египетского султана, и его брата Мелек-эль-Мохаммеда, султана Дамасского. Франциск нашел лагерь крестоносцев в плачевном состоянии: ненависть, зависть, жажда власти, разбой, разврат и дурные нравы царили там. Воины эти просто позорили крест.
Франциск чувствовал гнев Божий, и однажды, пока крестоносцы готовились к новой осаде, он сказал брату Иллюминато: “Господь поведал мне, что, если сегодня наше войско вступит в бой с врагом, оно не победит. Если я стану увещевать людей, они сочтут меня безумным, если же я промолчу, совесть моя будет нечиста. Что же мне делать?” Брат Иллюминато ответил ему во францисканском духе: “Тебе ли прислушиваться к людским суждениям? Не в первый раз ты прослывешь безумным. Поступай, как сочтешь нужным и бойся Бога более людей”.
Тогда Франциск попытался предостеречь военачальников, сказав им о грядущем поражении, но те его осмеяли, ибо считали фанатиком. Однако пророчество подтвердилось: этот день, девятнадцатое августа, стал для крестоносцев горестной датой поражения — они потеряли около шести тысяч человек. Побоище укротило воинов, теперь они хотели слушать презренного итальянского паломника, который понял, что прежде всего надо проповедовать самим крестоносцам, а уж затем сарацинам; и, беседуя с рыцарями и воинами по-французски и по-итальянски, на языках рыцарства и воинственности, обращал их души к Господу, возрождая в них рвение к истинной и почти забытой ими цели — священной войне.
Проповедь Франциска, его образ и очарование покорили христианский лагерь, и лучшие из воинов стали стремиться к духовности “меньших братьев”. Джакомо да Витри, августинский епископ, француз из Акры, присутствовавший при осаде Дамиеты, увидел, как его преданные священники и даже собственный его секретарь англичанин вступают в Орден святого Франциска, и стал отговаривать остальных, ведь так могла опустеть его епархия.Однако Франциск не довольствовался этими победами, не они были целью его странствия. Ему оставалось одно: броситься в пасть к волку, но, не желая искушать Бога, совершая деяние несоразмерное с его силами, он и на этот раз решил получить одобрение Церкви и обратился к кардиналу Пеладжио Галвани, папскому легату в Святой Земле с тем, чтобы тот позволил проповедовать султану. Кардинал, не желавший брать на себя ответственность за их жизнь, сперва отказал, но, побежденный его мольбами, отпустил Франциска с товарищем, сказав им: “Старайтесь держать сердце и разум ваш всегда обращенными к Богу, ибо лишь Он один может спасти вас. И помните о том, что не я вас послал на это”.
На дороге они увидели двух овец, которые брели им навстречу и воодушевленный Франциск сказал товарищу: “Брат мой, доверься Богу, ибо в Евангелии сказано: “Я посылаю вас, как овец среди волков”.
Как только они пришли в сарацинский лагерь, их схватили, связали и избили, и блаженный Франциск, возрадовавшись этому, думал: “Вот чудесное начало” — но, решив обратить Мелек-эль-Камела, закричал: “Султана, султана!” — и сарацины, подумав, что у него есть послание для их повелителя или что он хочет сделать ему признание, провели его в шатер.“Вы пришли просить мира или же вы хотите сделаться почитателями Аллаха?” — спросил султан, смерив взглядом двух странных пришельцев.
И человек Божий с уверенностью ответил:“Я послан Всевышним, а не человеком мира сего. Я должен наставить тебя и народ твой на путь истинный во имя спасения душ ваших, а кроме того, открыть тебе истину Евангелия о Христе” — и прочел ему проповедь столь вдохновенно, что султан, умный и образованный араб, слушал его с восхищением и рассудил, что этот бедняга-христианин достоин украсить его двор, известный своими мудрецами.
И султан предложил Франциску остаться с ним, ибо добродетель святого Франциска была столь велика, что всякий, кто узнавал его, будь то даже сарацин, уже не мог себе представить жизнь без него. Вдохновленный Богом, Франциск ответил:“Если ты хочешь обратиться в христианскую веру и обратить в нее народ твой, я охотно останусь с тобой. Если же ты сомневаешься в том, стоит ли тебе оставить веру в Магомета ради веры в Христа, то прикажи разжечь большой костер, а мне и магометанским священнослужителям войти в огонь и избери веру того, кто выйдет живым из погребального костра”.
Если бы султан был древним тираном, он с удовольствием, развлечения ради, устроил бы это испытание огнем, но он был разумен, а кроме того, увидел, что кое-кто из его мудрецов, услыхав это предложение, попросту сбежал, и ответил так: “Боюсь, что ни один из служителей Аллаха не подвергнет себя такой опасности ради нашей веры”.Франциск предпринял последнюю попытку: “Хорошо, ради того, чтобы ты уверовал, я брошусь в огонь, и если сгорю в нем, то знай, что я поплатился за грехи мои, если же я останусь невредимым, ты признаешь Христа истинным Богом и Спасителем мира”.Тогда султан, который никогда прежде не встречал человека, готового ради его души броситься в огонь, предложил ему золота, серебра, шелков и других драгоценностей и велел ему выбрать все, что ему угодно. Конечно, Франциск отверг эти дары к величайшему изумлению султана, который желая испытать его до конца, предложил ему всяческие почести и удовольствия, но Франциск с твердостью отвечал отказом на все соблазны.
И тогда Мелек-эль-Камел созвал влиятельных и набожных придворных, чтобы спросить их о двух пленниках, и те сказали, что им следовало бы отрубить голову, не испытывая при этом никакой жалости, ведь в своих проповедях они выступают против магометанского закона, султан же, как страж этого закона, не должен позволять богохульства.“Господа мои,- сказал египетский султан двум братьям,- мудрецы советуют мне казнить вас, но я никогда не обрек бы на смерть тех, кто готов отдать жизнь за спасение моей души”.
Итак, он отпустил их, снабдив фирманом о том, что Франциск и его братья могут беспрепятственно проходить через все сарацинские земли, включая Палестину, а кроме того, проходить к Гробу Господню не платя дани.Франциск воспользовался этим указом и, как обычно, пытался в пути обратить встречных к Евангелию. Он посетил Вифлеем, Иерусалим и Голгофу, и это весьма благоприятно повлияло на тогдашнюю веру, но так как он не достиг двух главных целей своего странствия — обращения неверных и мученичества, а из Италии до него доходили тревожные известия, то он решил возвратиться на родину.
Прежде чем отправиться в путь, он встретился с Мелек-эль-Камелом, который сказал ему: “Брат Франциск, я бы охотно обратился в христианскую веру, но боюсь, как бы мои сарацины не убили меня, тебя и всех твоих братьев, узнай они об этом. А так как ты можешь сделать очень много добрых дел, а я должен решать важнейшие проблемы, то не хочу быть причиной твоей и моей смерти. Но научи меня, как спастись, и я сделаю все для этого”.
“Господин,- ответил Франциск,- я возвращаюсь в свою страну, но после моей смерти пришлю тебе двух моих братьев, от которых ты получишь христианское крещение. Ты же будешь свободен от любых мыслей, которые могут этому воспрепятствовать, чтобы благодать Божья снизошла на тебя, когда ты сможешь принять в себя веру и убеждения наши”.Он обещал это, потому что с достоверностью ощущал, что и малейшая милость, оказанная ему, бедняку Христову, не может остаться без вознаграждения. Прошло семь лет — Франциск умер на голой земле; прошло еще двенадцать — и султан занемог в своих роскошных палатах, и, мучимый болью, лежа на коврах и подушках, ждал, что исполнится обещание итальянского странника. Он разослал гонцов на границы своей земли, чтобы они узнали, не видел ли кто двух монахов, одетых как Франциск. Однажды со стороны моря к нему пришли два монаха, которых святой Франциск вдохновил во сне, и стражники тотчас же отвели их к умирающему султану, который увидев их, сильно возрадовался так, словно перед ним предстал образ святого, некогда благословившего его. И он крестился и умер христианином среди сарацин, ибо Господь обещал, что не будет на земле грешника, который, возлюбив всем сердцем Орден святого Франциска, не обретет милость Божью.
Цит. по книге «Святой Франциск Ассизский»
Источник — http://www.francis.ru/
